Стоицизм

Стоицизм – это философия республиканской философии в наступившей империи. Мы увидим, как в I веке до н.э. будет целая череда республиканцев, которые героически будут выступать против императорского деспотизма и погибать при этом. Многие из них покончат жизнь самоубийством. Стоицизм рекомендует самоубийство. Когда стоик не может ничего сделать, не может быть полезен, он должен покончить с собой так же, как Марк Порций Катон Младший, как Кассий, Брут и т.д. В этом есть что-то величественное.

Вот это противостояние судьбе, следование долгу, попытка остаться человеком в бесчеловечной ситуации – это вот стоическая позиция. Мы сейчас не говорим о теории стоицизма, о философии такой абстрактной. Я сейчас говорю именно о поиске себя в ситуации деспотизма, бесправия, разврата, упадка. Стоицизм – это такая вот старческая добродетель античного мира. В чём состоит добродетель старика? Принять неизбежное, без содрогания посмотреть в глаза старости и смерти. Вот стоицизм, он именно об этом говорит. Это благородная философия.

Но это философия интеллектуальная. Она не утешает. Она требует очень высокого духовного развития. Она воздействует больше на холодный разум. Идеал стоика– это апатия без страсти и космополитизм, кстати говоря, — но это несколько другое, об этом мы ещё потом скажем. Апатия без страсти. Стоицизм воздействует на разум, а не на чувства. Поэтому, хотя он очень распространится в Риме, и даже император Марк Аврелий будет стоиком, но победит всё-таки христианство, потому что оно в каком-то смысле проще, оно говорит о спасении. А стоики говорят: «Ты умрёшь, и твоя душа сольётся с мировым логосом», но индивидуального бессмертия они не гарантируют.

И христианство обращается не только к голове, но и к сердцу человека. Хотя христиане очень многое позаимствовали у стоиков, в стоической этике. Кстати, стоицизм оказал огромное влияние и на формирование римского права, и на отношение к рабам как к людям. Стоики говорили, что раб или свободный – это нравственное понятие, а не социальное. Можно быть и на троне рабом, и в рабстве свободным.

И вот это вот облагораживание римских нравов, смягчение их, идея всеобщего равенства, идея самоуглубления – всё то, что потом отчасти перешло в христианство – это всё тоже стоицизм. Христиане, например, считали, что Сенека переписывался с апостолом Павлом, говорили «наш Сенека» (говорит об этом Тертуллиан, например) ну и т.д.

Итак, вернёмся к системе принципата, к «империи в одеждах республики». Вот эти 40 с лишним лет правления Августа, утверждения новой системы, стабилизации её, на фоне предыдущих ужасных войн казались островком благополучия. Кстати, затем опять последуют дикие тиранические правители и дикие зверства. И на этом фоне Август тоже смотрится как относительно милосердный политик, хотя он и сослал Овидия в Бессарабию.

Однако, была одна катастрофа. Уже в конце правления Августа опять пришли германцы и разбили римскую армию в Тевтобургском лесу. И римский полководец Вар был разбит. Когда римская армия будет уничтожена германскими, тевтонскими, племенами, Август, который всегда был очень уравновешен, спокоен, всегда контролировал себя (говорят, что даже перед разговором со своей женой он составлял конспект будущей речи), он вышел из себя, рвал волосы и кричал: «Вар, отдай мои легионы!» Но легионы никто не отдал. Вот была такая катастрофа при нём — разгром римских войск германцами.

А в целом, внутри империи всё как-то стабилизировалось, «устаканилось» в декорациях республики. Но во всём этом уже, конечно, таилась какая-то порча, хотя Рим был настолько крепок, что внешне всё казалось стабильным, и эта держава просуществует ещё четыре с половиной столетия после Августа.

Далее — Консекрация