Последний важный аспект внутренней политики, который необходимо затронуть, касается церкви в период дворцовых переворотов.

В истории церкви рассматриваемых десятилетий протекало два внешне не схожих, но органически связанных между собой процессов, завершившихся превращением церкви в безропотную служанку государства. Один из них затронул материальные условия жизни духовенства, поставивший его в зависимость от светской власти. Так была проведена, хотя и не окончательно, секуляризация владений черного и белого духовенства. Другой процесс протекал в духовной сфере и сопровождался бесплодными попытками части духовенства восстановить порядки, существовавшие до проведения церковной реформы Петра I, нацеленной на возрождение патриаршества.

Частичную секуляризацию церковных владений Петр осуществил еще в 1701 году, но два десятилетия спустя вернул вотчины в полное распоряжение духовенства. Однако секуляризационный процесс приобрёл столь явные черты необратимости, что уже при Екатерине I было решено реформировать Синод, разделив его на два департамента, по 6 персон в каждом. Первый, состоявший из духовных иерархов, должен был ведать чисто церковными делами. Второму, укомплектованному светскими чиновниками, поручалось управлять вотчинами черного и белого духовенства. Мера эта мотивировалась стремлением облегчить заботы духовенства, которому поручалось попечение лишь о духовных делах. Позже, второй департамент получил наименование “Коллегии экономии” и в 1738 году был передан из синода в ведомство Сената. До завершения секуляризации оставался один шаг, и Анна Иоанновна готова была его сделать. Однако, как часто бывает в истории, вмешался случай. Инициатор реформы, Платон Иванович Мусин-Пушкин, оказался причастен к делу Волынского, о котором говорилось, и попал в немилость. А сама императрица, наложившая на него резолюцию “учинить по сему представлению” через полгода вообще умерла. Синоду после смерти Анны Иоанновны, удалось добиться ликвидации Коллегии экономии и создания после нее Канцелярии синодального экономического правления, полностью ему подчинявшейся.

Казалось бы, судьба церковных вотчин в правление набожной Елизаветы Петровны должна была находиться в полной безопасности, но даже она не могла противиться властному веянию времени, и в 1757 году передала управление вотчинами из рук монастырских служек в руки штаб и обер-офицеров, которым было велено составить опись монастырского имущества, а также обстоятельный перечень крестьянских повинностей. Однако секуляризация не была проведена. Синод и монастырские власти всячески саботировали деятельность офицеров, а сама Елизавета Петровна не проявила настойчивости, заявив согласно молве, что “как хотят после моей смерти, а я не подпишу”. И все же деятельность офицеров оказала влияние на секуляризацию земель. Духовенство убедилось, что взятие у него земель неизбежно, и поэтому принялось хищнически эксплуатировать крестьян. Крестьяне же ответили неповиновением монастырской администрации отказом выполнять повинности.

Упорное сопротивление крестьян многих монастырей еще больше ускорило секуляризацию церковных земель. Указ о полной секуляризации церковных земель был подписан Петром III 21 марта 1762 года. Сделал он это с необычайной легкостью. Во-первых, потому, что секуляризация долго вызревала и плоду осталось, как говорится, только упасть. Во-вторых, Петра не одолевали, подобно Елизавете Петровне, сомнения и он не был обременен ни глубокой верой, ни чувством уважение к православному духовенству, а даже наоборот. Указ этот, однако, не был претворен в жизнь. Через три месяца после его обнародования Екатерина Алексеевна свергла с престола своего супруга.

Напряженные отношения между светской и духовной властью в этот период сопровождались раздором в среде самого духовенства, в большинстве своем враждебно относившегося к церковной реформе Петра Великого и его сподвижнику, претворявшему ее в жизнь – Феофану Прокоповичу. Если при жизни Петра никто из церковных иерархов не осмеливался открыто нападать на Феофана, то после смерти императора он уже не чувствовал себя в безопасности. Волна доносов следовала одна за другой, и Прокоповичу довелось изощренно от этой волны обороняться.

Так, первым состряпал донос псковский иеромонах Савватий, действовавший по указке новгородского архиерея Феодосия, второго вице-президента Синода. Феофану Прокоповичу, обвиняемому в хищении драгоценностей с икон, удалось не только оправдаться, но и выдвинуть встречное обвинение против невоздержанного на язык Феодосия, придав им политическую окраску. В итоге, Феодосий оказался в ссылке и лишился новгородского архиерейства, а Феофан его приобрел. Этот прием оказался успешным, и Феофан в дальнейшем наносил удары своим противникам, возводя их поступки в ранг политических преступлений, сотрудничая при этом с тайной канцелярией. Так, в 1726 году последовал новый донос, который обвинял Феофана в недоброжелательном отношении к императрице Екатерине и во враждебности к православию вообще. Прокоповичу и на этот раз удалось оправдаться, а доносителя за неправый донос посадили за решетку.

Однако самые тяжелые времена для Феофана наступили после смерти Екатерины I, когда отрок-император Петр II оказался под влиянием Долгоруких, ненавидевших первого вице-президента. Если бы Петр II не умер так неожиданно и скоропостижно, то Феофану было бы не миновать падения и заточения в каком-нибудь глухом монастыре. Но он удержался. А после воцарения Анны Иоанновны укрепил свое положение настолько, что стал полновластным хозяином Синода. Ему без труда удалось изгнать из него таких противников, как Георгий Дашков, претендовавшего на патриаршее место, Игнатий Смола, Лопатинский и другие. Анна Иоанновна благоволила к Прокоповичу за оказанную им услугу во время бурных февральско-мартовских событий 1730 года. Ему также покровительствовали Бирон и Остерман.

В итоге, Прокопович стал проводить такую же политику преследования противников в духовном ведомстве, какую осуществляли Бирон и Остерман в светском. Так, они учинили над поверженными Голицыным и Долгоруким, не представлявшими для них никакой опасности, жестокую расправу. Таким же чувством мести руководствовался и Феофан Прокопович, зорко следивший за условиями жизни своих противников в монастырском заточении, требуя ужесточения содержания, хотя они не представляли угрозы ни для него, ни для церковной реформы в целом. Таким образом, Прокопович вошел в историю в двух ипостасях. Первая, как соратник Петра, образованнейшая личность, теоретик и практик преобразований. А с другой, как человек жестокий и мстительный, действовавший наперекор христианской морали и чувству милосердия.

Далее — Церковь и Синод

В начало раздела Эпоха дворцовых переворотов